Город был разделен на 14 частей для облегчения учета случаев заболевания моровой язвой, направления больных в больницы, а бывших в контакте с ними — в карантинные дома. Въезд и выезд из Москвы был резко ограничен и разрешен только через 7 застав (Калужскую, Серпуховскую, Рогожскую, Преображенскую, Троицкую, Тверскую и Дорогомиловскую); остальные 11 были закрыты. Высшие сословия и торговые люди спешно покидали столицу и разъезжались по своим деревням, унося с собой и заразу. Согласно указу императрицы от 31 марта 1771 г., лица, отправлявшиеся из Москвы в сторону Петербурга по Петербургской дороге, должны были получать у генерала П.Д.Еропкина письменное свидетельство о том, что они не из зараженных домов, а их товары отправлены с фабрик, где нет чумы. Заключение о здоровье отъезжающих должны были давать доктора Кассиян Ягел-ский и Христиан Граве. По пути из Москвы в Петербург были учреждены дополнительные заставы.

Однако обширность города и недостаточность военных команд не позволяли в должной мере ограничивать въезд и выезд из Москвы.

В результате смертность от чумы в Москве продолжала увеличиваться: в апреле 1771 г. умерло 778 человек, в мае — 878, в июне — 1099, в июле — 1708 (до 100 человек в сутки) (Шафонский А.Ф. Описание моровой язвы, быв

шей в столичном городе Москве. — М., 1775. — С. 64, 66, 72.).

Страх и уныние воцарились в столице. Войска были выведены за город в полевые лагеря. В Москве для поддержания порядка остался лишь генерал П.Д.Еропкин со 150 солдатами и 2 пушками.

19 августа 1771 г. все присутственные места были закрыты, лавки, магазины и фабрики заперты, — в городе прекратились все работы. Рекомендовалось из домов не выходить и другие дворы не посещать. Для погребения умерших стали использовать преступников, осужденных на смерть или каторжные работы. Их одевали в вощеное платье, выдавали специальные рукавицы и содержали за счет государственной казны ("от короны").

Однако, несмотря на все усилия, достичь тщательного соблюдения всех карантинных мер не удавалось. Часто москвичи утаивали заболевших, опасаясь сожжения своих домов и зачумленного имущества, ведь по тем временам это равнялось разорению. Тела умерших скрывали в погребах, их бросали в колодцы, зарывали в садах или просто ночью выбрасывали на улицу. В связи с этим 26 августа 1771 г. был обнародован специальный указ императрицы "О неутайке больных и невыбрасывании из домов мертвых", гласивший: "если кто в таком преступлении будет открыт и изобличен... таковой без всякого... милосердия отдается вечно в каторжную работу" .